Как письмо из архива Александра. Чижевского открыло малоизвестный факт из истории космонавтики
Без преувеличения можно сказать, что имя советского ученого Александра Леонидовича Чижевского хорошо известно в нашей стране. Во многом это связано с широко распространенной в начале 2000-х годов рекламой Люстры Чижевского – прибора, излучающего отрицательно заряженные аэроионы, которые оказывают благотворное воздействие на организм человека. Также ученый известен как основоположник науки гелиобиологии (космической биологии). Он был первым, кто доказал влияние магнитных солнечных бурь на физическое состояние человека, погоду, урожайность. Также им выявлены закономерности изменения социальной активности народных масс в периоды повышенной активности нашего Светила. Помимо*- аэроионизации и гелиобиологии Александр Леонидович изучал электромагнитные свойства крови, оставил для потомков фундаментальный труд по структурному анализу движения эритроцитов по кровяным сосудам человека.
А.Л. Чижевский — ученый, которого при жизни называли Леонардо да Винчи ХХ века, был учеником Константина Эдуардовича Циолковского и оставался его другом до конца жизни своего учителя. Более того, именно Чижевский отстоял приоритет Циолковского как основоположника космонавтики. Об этом факте известно гораздо меньше, чем о его научных заслугах.
В 1923 году Александр Леонидович прочитал статью в газете «Известия», в которой говорилось, что немецкий ученый Г. Оберт первым доказывает возможность полета в космос в недалеком будущем. При этом работы Циолковского на эту тему, написанные 20 лет назад, нигде не упоминались. Чижевский срочно переиздал малоизвестный, особенно за рубежом, труд К.Э. Циолковского 1903 года «Исследование мировых пространств реактивными приборами» со своим предисловием на немецком языке и в кратчайшие сроки за свои деньги разослал 300 экземпляров этой брошюры ученым Европы и Америки (причем, Г. Оберту было послано 10 экземпляров!).
После этой публикации произошел поворот в судьбе идей К.Э. Циолковского за границей: о них заговорили, работами ученого живо заинтересовались. Таким образом, Александр Леонидович Чижевский добился того, что никто из ученых более не пытался принизить авторитет Константина Эдуардовича. Говоря современными языком, именно Чижевский запатентовал во всем научном мире приоритет Циолковского как основоположника космонавтики!
К.Э. Циолковский всегда отмечал А.Л. Чижевского как активного пропагандиста своего научного наследия. Александр Леонидович занимался этим и после кончины Константина Эдуардовича, поддерживал связь с дочерью и внуками ученого, часто приезжал в Калугу, вел обширную переписку с сотрудниками дома-музея Циолковского. А последние годы своей жизни посвятил написанию труда «Годы дружбы с Циолковским», который был полностью издан лишь в 1990-е годы.
Так получилось, что обширные архивы ученого А.Л. Чижевского разобраны далеко не полностью и требуют приведения в порядок и изучения. Совсем недавно Благотворительный фонд поддержки отечественного научного наследия «ГЕЛИОС» совместно с Государственным музеем истории космонавтики им. К.Э. Циолковского начал большую совместную работу по систематизации и подготовке к сканированию рукописей Александра Леонидовича Чижевского с целью создания электронного архива ученого, доступного всем пользователям сети Интернет.
Накануне Дня космонавтики среди документов, дающих представление о связях А.Л. Чижевского с родственниками К.Э. Циолковского и сотрудниками калужского дома-музея ученого, была обнаружена открытка, в которой коллектив музея поздравляет Александра Леонидовича с годовщиной Октябрьской революции. Такие послания были вполне обычной частью советской действительности, поэтому в данном случае нам интересен не сам факт поздравления, а письмо с ответом на него А. Чижевского.
Чтобы понять почему, приводим документ полностью.
«Ваше письмо получил и прочел его с большим удовольствием. Спасибо за внимание и память.
В свою очередь поздравляю вас с праздником и с новым величайшим достижением отечественной науки – полетом к Марсу космической ракеты. Этот необычайный факт говорит о том, что К.Э. Циолковский верно предвидел, предсказывал и рассчитывал параметры космических кораблей.
Вместе с вами с нетерпением будем ожидать полета человека на таинственный Марс. Будем надеяться, что в таком корабле будут точно рассчитаны биологические и физические факторы жизни, которым Константин Эдуардович придавал такое большое значение: воздух, питание, невесомость».
С каждым днем научное и техническое значение Дома-музея К.Э. Циолковского приобретает все большее и большее значение.
Желаю вам, дорогие друзья, больших успехов в вашей плодотворной и благородной деятельности, здоровья и счастья.
Искренне преданный проф. А.Л. Чижевский.
8 ноября 1962 г. Москва».
Получается, что в нашей стране через полгода после полета Юрия Гагарина стартовал корабль на Марс. Что это: ошибка или правда, о которой в советской прессе не было полноценной информации?
Проанализировав некоторые источники, оказалось, что это действительно так. 1 ноября 1962 года в рамках космической программы «Марс», проводившейся в СССР в 1960-1973 годах, была запущена советская автоматическая межпланетная станция «Марс-1» — первый в истории космический аппарат, выведенный на траекторию полета к Марсу.
В отличие от запуска «Спутника-1», конструкторам на этот раз не пришлось отказываться от научной аппаратуры ради уменьшения массы аппарата. «Марс-1» был укомплектован камерой для получения снимков поверхности красной планеты, оборудованием для обнаружения магнитного поля и измерения магнитных полей в межпланетном пространстве, набором датчиков для изучения радиационных поясов Марса, радиотелескопом для изучения космического радиоизлучения, датчиками для регистрации микрометеоритов и множеством других устройств. Трехметровый аппарат весил почти тонну.
«Основной задачей ставился пролет над поверхностью для фотографирования с последующей передачей на Землю изображения по радиолинии. Заодно надеялись выяснить свойства космического пространства вблизи Марса, установить факт существования магнитного поля, его интенсивность и расположение магнитных полюсов по отношению к оси вращения планеты», — вспоминал конструктор Борис Черток. (gazeta.ru/)
Также в задачи «Марса-1» входила отработка технологии межпланетных перелетов и отработка технологий реактивной ракетно-космической техники.
Планировалось запустить станцию до 29 октября, но помешал разразившийся Карибский кризис. 27 октября на «Байконуре» готовили уже не марсианскую экспедицию, а межконтинентальные баллистические ракеты…
«Неожиданно в проходной, где обычно дежурил единственный солдат, не очень внимательно проверявший пропуска, я увидел группу автоматчиков, а мой пропуск рассматривали с исключительным вниманием, — писал об этом дне Черток. – Наконец меня пропустили на территорию «технички», и там, к своему удивлению, я опять увидел автоматчиков, которые по пожарной лестнице забирались на крышу МИКа.
Другие группы солдат в полном боевом снаряжении, даже с противогазами, разбегались по периферии охраняемой зоны. Когда я зашел в МИК, то сразу бросилось в глаза, что стоявшая у стенки всегда зачехленная «дежурная» боевая ракета Р-7А, на которую мы никогда не обращали внимания, была расчехлена, вокруг нее суетились солдаты и офицеры, а у нашей, третьей по счету, марсианской — не было ни души».
К счастью, властям СССР и США удалось найти компромисс и избежать войны. «Мир стоял на пороге термоядерной войны, а мы преспокойно готовили ракету для пуска в сторону Марса, в надежде удовлетворить извечное любопытство человечества», — вспоминал Черток. (www.gazeta.ru)
Хотя «Марс-1» успешно вышел на межпланетную траекторию, в одном из клапанов микродвигателей системы обнаружилась утечка газа, которая привела к отказу системы ориентации. К 5 ноября весь запас газообразного азота, являвшегося рабочим телом системы ориентации, был утерян. Станция была переведена в режим стабилизации вращением. Это исключало возможность коррекции траектории полета с Земли, но обеспечивало постоянное освещение солнечных батарей.
За первый месяц полета было проведено 37 сеансов связи со станцией как по команде с Земли, так и автоматических, в ходе которых станция передавала результаты научных измерений и данные о своем состоянии.
Всего за время полета был проведен 61 сеанс связи. Последний из них состоялся 21 марта 1963 года, когда станция была в 106 млн км от Земли. На тот момент это был безусловный рекорд по дальности космической связи.
Нам удалось задать вопрос о полете на Марс научному руководителю Института космических исследований Российской академии наук Льву Матвеевичу Зеленому. Его ответ был краток:
— Да, в 1962 году был первый в истории космонавтики полет на Марс. А 19 мая 1971 года стартовали одновременно два космических корабля «Марс-2» и «Марс-3». Перелет был великолепным. Обоим аппаратам потребовалось всего две коррекции траектории, и оба нормально летели к Марсу. Но космический корабль «Марс-2» при подлете вошел в атмосферу планеты под неправильным углом, достиг поверхности раньше, чем успел затормозить и в итоге разбился. А «Марс-3» сумел совершить мягкую посадку, вышел на связь. Через 16 секунд работы сигнал оборвался, и больше связь с ним установить не удалось.
С Марсом СССР не везло, зато везло с Венерой…
Несмотря на то, что «Марс-1» не смог осуществить научное исследование красной планеты, за несколько месяцев он позволил узнать о физических свойствах космического пространства между орбитами Земли и Марса, об интенсивности космического излучения, напряженности магнитных полей Земли и межпланетной среды, о потоках ионизованного газа, идущего от Солнца.
Вот такую малоизвестную сторону советской космонавтики удалось узнать благодаря сохранившемуся наследию Александра Леонидовича Чижевского.
Александр Голованов, Ангелина Леттова
БФ «ГЕЛИОС»
Людмила Морозова, заведующая мемориальным Домом музеем А.Л. Чижевского:
Газета Калужская Неделя
—
